19-летний Алексей попал в армию в августе 1941-го, боевое крещение принял в декабре под Москвой в составе лыжно-стрелкового батальона сибиряков. Лесами они заходили в тыл немцев и неожиданной атакой обеспечивали успех главным силам Советской Армии.
- Многие бойцы на лыжи встали впервые, - рассказывает Алексей Иванович. — А переходы были по 90 километров за ночь. И сразу в бой. Такое, наверное, кроме сибиряков, никто бы не сдюжил.
Но улыбалось Скурлатову солдатское счастье. В 1941 году шел он через деревню Крюково, штурмовал Ржев. Песня "У деревни Крюково погибает взвод" и одно из самых щемящих стихов войны "Я убит подо Ржевом" могли быть про него. Хотя в его биографии тоже есть драматичные сюжеты. В 1942 году Скурлатовым в деревню Налобиху пришла похоронка.
Отплакали по Алексею мать Мария Александровна и сестры Елена и Анна. А тут письмо от него: "Маманя, я живой!"
- Меня в руку ранило, и надо было идти в санбат. Днем нельзя немцы с самолетов расстреливают. Даже по собакам из озорства стреляли. И, раненные, мы пробирались ночами по реке трое суток. Пришли, а нас уже похоронили, - усмехается сегодня ветеран.
И еще раз война хоронила Алексея Ивановича, да так и не управилась с богатырем. Вторая похоронка пришла в его дом после боя под Ленинградом. Скурлатова разорвавшимся снарядом засыпало землей так, что видны были лишь голова и рука. Пролежал в этой "могиле", наверное, сутки. А потом пробегавшая мимо медсестра увидела вдруг, что глаза у солдатика моргают! Так что строчки "Жди меня — и я вернусь всем смертям назло" — тоже про него.
9 сентября 44 года вместе с советскими войсками Алеша вступил в Болгарию.
- Болгары в нас не стреляли, — вспоминает ветеран. - Они нам радовались.
К тому времени из-за тяжелого ранения Алексея Ивановича из артиллерийской разведки перевели в связисты, и работой он занимался вполне штатской — тянул телефонную линию Пловдив—София. Днем — работа, зато вечерами почти мирная жизнь. Словом, никаких предпосылок для того, чтобы стать прототипом всемирно известного памятника.
- Барьера для общения почти не существовало, родственные наши языки позволяли хорошо понимать друг друга, — рассказывает однополчанин Скурлатова Юрий Маркович Луковский, которого "Известия" отыскали в Тюмени. — Некоторые из наших успели жениться на местных девушках, кто-то даже венчался в тамошней церкви. Ну, жизнь есть жизнь!
Юрий Маркович рассказал "Известиям" о трюке, которым Алексей Скурлатов поразил болгар:
- В мае сорок пятого, когда мы праздновали победу, Скурлатов посадил себе на плечи двух болгар и давай с ними выплясывать! При этом казалось, что он еще и третьего может поднять!
Вот только Юрий Маркович считал, что его фронтовой товарищ давно умер — в 2001 году, когда от него перестали приходить письма. Скурлатов, услышав от меня об этом, засмеялся: "Скажи Юрке, что я живой пока еще!" Не писал Алеша другу по простой причине — стеснялся: с возрастом раненая рука начала "плясать". А звонить старики не привыкли, да и дорого.
После войны в Пловдиве решили поставить памятник советскому солдату. Выбрали место: гора Бунарджик, которую называют еще холм Освободителей, — здесь 130 лет назад был воздвигнут монумент в честь русских солдат царя Александра II, освобождавших Болгарию от турок в войну 1877—1878 годов. 9 мая 1948 года была сделана символическая кладка основания памятника.
Также был создан Общегородской инициативный комитет по строительству памятника советским солдатам, в состав которого входили общественные деятели, архитекторы, художники, писатели, преподаватели. Возглавлял его начальник Пловдивского военного гарнизона, генерал Асен Греков. Комитет организовывал различные мероприятия, связанные с популяризацией идеи, выбором места для памятника, сборы средств среди жителей Пловдива. В 1949 году был объявлен общеболгарский конкурс проектов будущего памятника, в котором приняли участие десять творческих коллективов состоявших из именитых болгарских скульпторов, художников и архитекторов. Так как уровень заявленных работ был высок, комиссия не смогла сразу принять решение о том, что же будет стоять над Пловдивом. После долгих споров выбрали два варианта: «Красный богатырь» и «Победа» . Авторам обоих был дан год на доработку, и в 1950 году комиссия остановила свой выбор на «Красном богатыре», которого создал коллектив под руководством Васила Радославова.
Первым делом на месте будущего памятника был возведен макет в натуральную величину, который тут же выявил определенные недостатки – по задумке авторов монумент должен был состоять из трех элементов, но выяснилось, что на фоне неба они сливаются и композиция теряет свою красоту. В итоге было решено оставить только воина. Этот вариант и был утвержден в июне 1950 года.
Васил Родославов со своими соратниками-скульпторами Любомиром Далчевым, Тодором Босилковым и Александром Ковачевым приступили к работе над 11-ти метровым железобетонным памятником, который в итоге был водружен на 6-ти метровый постамент, облицованый Среднегорским сиенитом и гранитом с горы Витоша, а также украшенный барельефами «Советская армия бьет врага» (автор Георгий Коцев) и «Народ встречает советских воинов» (автор Александр Занков). К монументу, стоящему посреди большой смотровой площадки ведет широкая лестница в 100 ступеней (авторы архитектурно-планировочного решения - Борис Марков, Николай Марангозов, Петр Цветков).
7 ноября 1957 года (в канун 40-летия Октяьрьской революции) памятник был торжественно открыт.
Почему болгарский Алеша — вылитый Скурлатов в молодости, сейчас уже точно никто не вспомнит. Может, скульптор видел, как Алексей катает на себе болгар, да говорят, что и рисовал кто-то русского богатыря. В общем, 17-метровая статуя оказалась похожа на Алексея Ивановича так сильно, что его болгарский друг Методи Витанов однажды написал на постаменте: "Альоша". Написано было мелом, а из души не стерлось — с тех пор каменного воина никто иначе не зовет. И эту историю в Болгарии раньше знал каждый.
Методи Витанов в годы войны был бойцом болгарского Сопротивления, а в 1944 году работал в Пловдиве на телефонной станции. Там и познакомился со Скурлатовым. Витанов, к сожалению, уже умер. Но в Болгарии остались его воспоминания: "Алеша был рослый, плечистый, с русым чубом, чистыми синими глазами, весельчак".
История о том, как в 70-е годы Витанов решил найти русского друга, прогремела на весь Союз. В марте 1974 года он через журнал "Огонек" обратился к советским воинам-связистам, помогавшим болгарам восстанавливать телефонную связь между Пловдивом и Софией, рассказал историю памятника Советской Армии в Пловдиве, объяснил, почему памятнику дано имя "Алеша", и просил откликнуться советского солдата, с которым его свела война.
Даже на ремонтном заводе в селе Овчинниково, где слесарил Скурлатов, заметку прочитали. Алексей Иванович себя узнал, но товарищи по бригаде не поверили: так не бывает, ну какой из тебя памятник?! Алексей Иванович замкнулся, о Пловдиве и о памятнике не говорил больше никогда и ни с кем. Да и теперь ту историю с "Огоньком" вспоминать не любит. Но чему быть — того не миновать: в 1980 году в доме отдыха алтайского города-курорта Белокуриха судьба свела учителя из Свердловска Леонида Голубева и рабочего Овчинниковского ремзавода Андрея Усольцева. Когда по телевизору запели "Алешу", Голубев сказал Усольцеву, что давно со школьниками ищет героя этой песни.
- А я работаю вместе с фронтовиком, который считает себя этим самым Алешей, — возьми да и ответь Усольцев. - Только ему не верят.
Голубев-то поверил. Он списался со Скурлатовым, попросил его фотографию и переслал ее в Болгарию. В ответ Витанов написал: "Я нашел тебя, Алеша!"
В 1982 году Алексей Иванович поехал в гости к болгарам.
- Встречали как министра, — посмеивается Скурлатов. — В Пловдиве вся площадь была запружена людьми, хор пел песню. Мне сказали, что я символ дружбы двух народов. Ну, символ так символ.
Горожане улицами выходили смотреть на русского ветерана. Его путь к каменному Алеше забрасывали розами. Скурлатов стал почетным гражданином Пловдива. Сила любви и уважения была такова, что спустя годы, когда местные политики попытались снести памятник, именно жители Пловдива отстояли Алешу. В прямом смысле: когда один из политиков предложил снести памятник, как наследие коммунистов, горожане установили на горе Бунарджик круглосуточные дежурства.
- Наши женщины из красных и белых нитей сплели Алеше гигантскую мартиницу, символ здоровья и долголетия еще с языческих времен, — рассказал "Известиям" Радко Паунов, сотрудник пловдивской газеты "24 часа". — По обычаю ее подносят родственникам и друзьям 1 марта. Мартиницу повесили на груди Алеши , чтобы она оберегала его от зла.
Пенсионерка Ани Минчева тогда даже наняла адвоката, чтобы всерьез изучить возможность "усыновления" каменного Алеши — в случае успеха она собиралась завещать Алеше свою квартиру, чтобы на вырученные за ее аренду деньги можно было содержать монумент.
И политики тогда отступились. Народ победил. Памятник Алеше в Пловдиве находится в отличном состоянии. Тысячи граждан приходят к нему в день освобождения Болгарии от захватчиков и приносят цветы. До сих пор.
В 1966 году была написана песня «Алёша», которая была официальным гимном Пловдива практически 25 лет.
Осенью 1962 года в Болгарию в Пловдив приехал советский композитор Эдуард Савельевич Колмановский. Ему рассказали о том, как в сентябре 1944 года жители города с букетами роз встречали своих освободителей и как один из солдат сказал "пока руки смогут держать оружие, розы никогда больше не будут обрызганы кровью". Народная память сохранила и имя этого солдата — ласковое, певучее русское имя Алёша. С розами он и увековечен в камне.
Возвратившись домой, композитор поделился своими впечатлениями о том, что видел и слышал В Болгарии, с поэтом Константином Яковлевичем Ваншенкиным , давним своим соавтором, показал ему фотографию памятника советским воинам — «Алеши».
«Стихи родились очень быстро, на едином дыхании, — вспоминает поэт. — Тема ведь родная, близкая. Я прошел войну, воевал в Венгрии, в Австрии, в Чехословакии, потерял много боевых друзей, товарищей по оружию, мог погибнуть и сам. Если написано о том, что выстрадано и дорого, это находит отзвук в сердцах людей. А тема войны для нас всегда кровоточаща.
До 1971 года мне не удавалось побывать в Болгарии, хотя и очень хотелось. А когда я впервые туда приехал и увидел «Алешу», когда увидел его громадные сапоги из камня, гимнастерку… я чувствовал себя так, будто встретился со старым и близким другом»
Песня “Алеша” — это раздумье о подвиге советского воина, баллада, в которой гражданственность сочетается с лирической интонацией.
Рассказывая о создании этой песни, композитор Колмановский говорил: “Уже после того, как… песня была написана, мне вначале трудно было выяснить причину своей неудовлетворенности и я долгое время песню никому не показывал. Очевидно, сильнейшее впечатление от Болгарии пловдивский памятник для полноты музыкального выражения нуждалось в болгарской народной музыке, с которой все другие болгарские впечатления сплелись в моем представлении в единый художественный образ. И я между проведениями своей темы ввел мелодию известной болгарской песни «Гей, Балкан» песни, услышанной в автобусе по дороге из Софии к Черному морю.»
К слову сказать, упомянутая Колмановским народная болгарская партизанская песня времен второй мировой войны, по утверждению известного болгарского музыковеда Стояна Петрова, поется на украинскую мелодию. Можно привести и другие примеры трансформации и широкого распространения в Болгарии наших песенных напевов. Такова, в частности, песня «На опушке леса старый дуб стоит», которую любили петь болгарские партизаны, и т. д.
Впервые песня «Алеша» была опубликована в 1966 году в журнале «Старшина—сержант» (позже он стал называться «Знаменосец») в выпуске, посвященном советско-болгарской дружбе.
Прекрасную песню эту включил в свой репертуар Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова, и в 1967 году краснознаменцы привезли ее в Болгарию. Там, в Пловдиве, у подножия памятника «Алеше», в присутствии многих тысяч слушателей состоялось ее первое исполнение.
Для советских слушателей песню эту по-настоящему «открыли» болгарские певцы, замечательный дуэт — Маргарет Николова и Георги Кордов .
