Купола оказались ни чем иным, как укрытиями для мобильных радио-локационных станций. Они стояли на сваях, и на платформы, упрятанные под эти укрытия, вели аппарель, по которым машины могли заехать внутрь. Конечно, вся конструкция меня просто потрясла — несмотря на то, что эти фиговины стоят здесь уже много лет, они по-прежнему были в неплохом состоянии. Когда мы поднялись в один из куполов, то я смог увидеть, что сделаны они из двухслойных стеклопластиковых панелей с «сотовыми» перегородками. На панелях с внутренней стороны были нанесены какие-то коды а так же значилось наименование изделия: «Шалаш 3М».
Всего «шалашей», стоявших в ряд, тут когда-то было четыре, но сейчас один из них разрушился полностью, у другого не хватало части, и два других были в хорошем состоянии. Когда мы находились внутри убежища, то любой звук, отражаясь от стен, создавал очень интересный психоделический эффект. Я даже не побоюсь предположить, что человек, находящийся под действием соответствующих препаратов, будучи внутри такого колпака, мог бы легко сойти с ума. В этом реверберирующем хаосе любое движение или шорох порождали целый шквал новых звуков, говорить было почти невозможно, все смешивалось в одну сплошную безумную какофонию. Похоже, что даже Севку это вставило, он начал просто так, ради собственного удовольствия лаять. От его лая находиться под куполом стало совсем уже невозможно, и мы поспешили выйти.
Величественная панорама открывалась с платформы крайнего купола. Футуристические постройки на ножках стояли в окружении некоторых облетевших уже с них лепестков, с одной стороны было море с крохотным белыми льдинками, с другой — тундра. Дальше, маленькой коробочкой с ажурной параболической антенной наверху, стояла РЛС «Лена-М», наша следующая остановка и цель поездки. Мы спустились с аппарели, я разрядил и зачехлил ружье. Все равно оно мне здесь не потребуется — я рассчитывал на дичь, но дичи здесь явно не предвиделось. Зря я его таскаю. Мы дружно полезли в машину.
Договорившись с Максимом накануне, сегодня мы отправились на эту прогулку. Утром Максим зашел за нами в наши «апартаменты», и когда мы пришли к магазину, то там нас уже ждал старый ржавый УАЗик и еще два человека. В этой самой машине мы сейчас и катились, раскачиваясь на старой дороге. Про РЛС Максим нам очень много говорил, что это якобы целый комплекс со своей собственной системой жизнеобеспечения, множеством комнат, что там есть кубрики, столовая и учебные классы. Пока, из окна машины, станция не выглядела чем-то особенным. Так, железная коробка с антенной на крыше.
Когда мы въехали на бетонную площадку перед станцией, то я сразу понял, что, пожалуй, это не просто железная коробка. Она была велика и внутри у нее явно скрывалось нечто интересное. Выходя из машины максим прихватил большой фонарь, мы обошли постройку, и с другой ее стороны я увидел лестницу, ведущую к большой двери.
Да, станция действительно стоила того, чтобы на ней побывать. Пожалуй, что в случае предполагаемой ядерной войны, личный состав этого комплекса выжил бы и смог бы продолжить работу. От внешнего мира все это отгораживалось стальным огнеупорными дверями, здесь было два этажа. На первом этаже располагалась электростанция и привод вращения антенны, а на втором — жилые кубрики, столовая, учебные классы, целая куча разной аппаратуры и, конечно, пункт управления.
Подобные радиолокационные станции были созданы в конце 60х годов и работали они в метровом диапазоне. Собственно, именно этим, наверно, и обусловлен гигантский размер их антенн. Я не знаю, как эта станция работала и в чем конкретно ее прикол, но штука эта была явно очень мощной и очень крутой для своего времени. Мы бродили по темным помещениям разглядывая утробу объекта. Да, это была именно утроба, опутанная сетью вентиляционных коробов и жгутами кабелей, заставленная одинаковыми шкафами с какой-то электрической начинкой и совершенно одинаковыми электронными блоками. Мы осмотрели продуктовый склад, кубрики со следами пожара, учебный класс, завешенный стендами с изображениями НАТОвских самолетов. Далее мы направились на пункт управления, в мозговой центр станции, за который некогда был ответственен некто капитан Тютрин.
Это была небольшая комната. В широкий пульт управления, рассчитанный на работу трех операторов были вмонтированы три круглых экрана, один из которых был уже разбит. После того, как по экрану проходил луч фонаря, люминофор продолжал некоторое время светиться в темноте, и от этого картина становилась еще более загадочной. На воздуховоде, идущем над пультом значилась надпись «УВИДЕЛ — ВЫДАЙ — ДОЛОЖИ». Что-ж, именно такие станции, наверно, и составляли собой воздушный щит СССР во время холодной войны. Не знаю, конечно, как это выглядит сейчас, но в то время дело противовоздушной обороны поставлено было очень хорошо. Арктические рубежи страны прикрывались такими станциями, и Амдерма была одним из узловых элементов в общей системе, ведь именно через северный полюс проходил самый короткий путь к Советскому Союзу для американских стратегических бомбардировщиков.
Из пункта управления мы перешли в какое-то подсобное помещение. Похоже, раньше здесь был склад запчастей для блоков станции. Сейчас на стеллажах и полу этой комнаты все было разбросано в беспорядке, но все-таки, некоторые предметы, вероятно, не представляющие никакой ценности для жителей Амдермы, до сих пор так и остались упакованными в плотных запаянных полиэтиленовых пакетах. Какие-то моторчики, разъемы, электронные лампы — хоть сейчас доставай и пользуйся, на вид они были как новые. Здесь же нашлась и часть трафарета, с помощью которого наносился лозунг над пультом управления: среди прочего хлама на полу лежал заляпанный красной краской кусок бумаги с вырезанным в нем словом «ВЫДАЙ». Все что мы видели здесь, могло бы быть отличной иллюстрацией к какой-нибудь антиутопической книжке про будущее, не хватало только катающихся по тундре разумных гусеничных машин и мрачного багрового неба над безжизненным морем. Впрочем, подобный антураж очень легко дорисовывался воображениям, пока мы находились в железобетонных внутренностях мертвой РЛС.
Покинув склад ЗИП мы перешли в то, что Максим назвал библиотекой. Здесь хранилась вся документация по данной станции. Среди книг с чертежами и инструкциями я не увидел ничего выдающегося, но интерес представлял сам факт того, что они здесь лежат: книги раньше были грифованными, на форзаце каждой из них были приклеены карточки выдачи, последние записи в которых датировались 91 годом. Затем, судя по всему, документация была выведена из под секретки, гриф «секретно» на обложке был просто зачеркнут ручкой, и заменен на «Для служебного пользования». Все это так и осталось лежать здесь по сей день.
Пошарив фонарем по комнате я неожиданно заметил нечто действительно любопытное. В пыльном углу валялись забытые кем-то проявленные старые пленки. На негативах можно было разглядеть разных незнакомых людей в советской военной форме, позировавших возле экранов пульта управления, на фоне каких-то антенн, или стоящих на лестнице, ведущей с земли ко входной двери станции. У меня возникло ощущение, что я прикасаюсь к чему-то совершенно особенному. Я аккуратно положил бухточку в нагрудный карман и мы двинулись на выход, намереваясь подняться по наружной лестнице на крышу. На обратном пути я зашел в учебный класс и прихватил там примеченную мной пачку плакатов с ТТХ и картинками самолетов «вероятного противника».
На крыше мы имели возможность оценить масштаб антенны вблизи. Ажурная конструкция из тоненьких ферм и алюминиевых реечек стояла на замкнутой в кольцо рельсе. За два десятилетия забвения и простоя часть этих реечек, образующих собой поверхность антенны, уже сыпалась, но в целом, все это сооружение продолжало стоять довольно надежно.
Удивительно было думать, что когда-то эта громадина еще и крутилась, катаясь на колесиках по своей рельсе. Прохаживаясь вокруг антенны мы беседовали с Максимом о том, как плохо то, что подобные памятники культуры намеренно разрушаются ради металла или, в цивильных местах, ради площадей под жилую застройку. И премьер-министр со своей поганой рекультивацией может добраться до подобных мест и безвозвратно их разрушить. Такие места когда-нибудь могут быть очень важны для наших потомков, ведь уже сейчас почти ничего не остается от реальных военных и послевоенных объектов — все разворовано и разрушено. Побродив еще немного по крыше мы спустились на первый этаж, бегло осмотрели электростанцию, затем обошли всю постройку снаружи и вернулись к машине. День удался.
